Антон Захаров: Отличный вопрос. Если операция маммопластики (какая бы она ни была) выполнена технически корректно и профессионально, то протоковая система молочной железы не должна быть разрушена, в независимости от того, увеличение это, подтяжка или увеличение с подтяжкой.
Протоковая система должна быть состоятельна, что позволит женщине и дальше осуществлять лактацию, если будет такая потребность в ее жизни. Это крайне важно. Конечно, выполнение операции с нарушением функции органа – это недопустимо.
Мария Матсон: Но такое бывает?
Антон Захаров: Ну, в нашей жизни бывает всё – но мы же оцениваем то, как правильно, а не то, как неправильно.
Мария Матсон: Как понять до следующих родов, есть у тебя проблема с протоковой системой или нет?
Антон Захаров: Хирург, который планирует операцию, должен это учитывать. Если есть какие-то сомнения у пациента, это должно быть обсуждено и проговорено – какая методика будет выбрана для операции. Это крайне важно.
Мария Матсон: То есть никак не мешает кормить?
Антон Захаров: Если всё правильно, то нет. Надо отметить важный аспект. Операция выполнена, кормить можно – но это не значит, что форма молочной железы при увеличении на фоне лактации, а потом постлактационных изменений останется прежней.
Конечно, и после подтяжки, и без подтяжки, и с имплантатом, и без импланта форма может меняться, учитывая гормональный фон, активность лактации и очень много разных других факторов.
Бывают ситуации, когда после операции и после последующей лактации никаких коррекций не требуется. Все возвращается к тому формату, как было после операции. Но бывают и обратные ситуации, когда есть выраженные вторичные изменения и нужно выполнять какую-то коррекцию. Очень индивидуально.
Женщины часто задают этот вопрос – но предсказать путь, по которому все будет развиваться, нельзя. Более того, даже прогнозы, основанные на том, какой была другая лактация (при предыдущем рождении ребенка), не являются объективными.
Бывает, что в другой беременности все развивается совершенно иначе, а изменения в молочной железе носят совсем другой характер, поэтому тут все зависит от конкретного случая. Мы постфактум смотрим, что получилось, и что с этим делать.
Мария Матсон: Получается, что после второй лактации могут провиснуть импланты. Может потребоваться подтяжка повторная.
Антон Захаров: Необязательно. Имплант будет зафиксирован, а молочная железа может по нему сместиться. Тут много-много-много разных вариантов изменений, которые могут произойти. Но это решается ситуационно.
Мы смотрим, нужна ли дополнительная работа, нужно ли что-то делать, и формируем свою тактику повторной маммопластики, опираясь на то, что видим на сегодня.
Важный аспект, который надо осветить.
Большинство операций по подтяжке молочной железы, особенно подтяжки с увеличением, через год могут требовать неких небольших коррекционных действий.
Сочетание увеличения и подтяжки часто дает достаточно большую нагрузку на рубцы, которые получаются в результате операции. Рубцы под нагрузкой имеют свойство заживать не так идеально, как без нагрузки.
Мария Матсон: Рубцы внутренние или внешние?
Антон Захаров: Наружные кожные. Соответственно, бывает, что через год мы проводим небольшую коррекцию кожных рубцов. Зачастую это делается под местной анестезией, занимает очень небольшое время и не требует никакой реабилитации. Уже без нагрузки мы получаем гораздо лучшее качество рубцов и оптимальные статистические результаты.
Многие подобные операции на сроке 1 год требуют небольшой, деликатной коррекции. А бывает, что и не требуют. Но это норма. Это нормально. Это нельзя оценивать как какой-то дефект исполнения или проблемы с качеством. Это технологическая особенность этих манипуляций.
Если будет оставлен значимый избыток кожи, который не будет создавать нагрузки, напряжения, то будет страдать форма. Если значимого избытка не будет, то нагрузка на кожу будет, и рубцы могут быть грубыми.
Мария Матсон: Часто после беременности и родов появляется такая проблема как диастаз («избыток кожи»), и может потребоваться операция, которая называется – абдоминопластика и, возможно, липосакция.
Антон Захаров: Да, по необходимости. Основная проблема – это диастаз прямых мышц. При абдоминопластике мы дополняем это вмешательство липосакцией боков и талии, чтобы получить более эстетически выигрышный контур.
Главной задачей абдоминопластики является не удаление избытка вялой кожи или устранение провисания кожно-жирового фартука. Это переконфигурирование мышечного каркаса передней брюшной стенки. Часто эта цель сочетается с параллельным устранением пупочной грыжи или грыжи белой линии живота, а работа с покровными тканями носит вторичный характер по этому новому каркасу.
Есть много разных технологий, как мы можем справиться с изменениями в покровных тканях – с точки зрения хирургии и косметологии что-то мы можем доработать.
Каркас передней брюшной стенки должен корректироваться исключительно хирургическим путем. Проблема диастаза прямых мышц очень актуальна для женщин после беременности. Техника, которая используется для разрешения этой ситуации, зависит от анатомического строения передней брюшной стенки у конкретной пациентки.
Если мы видим, что избытков кожи нет, избытков жировой клетчатки нет, состояние покровных тканей хорошее, тонус мышц хороший и есть только диастаз и больше нечего, мы можем использовать эндоскопическую абдоминопластику.
Через небольшой доступ в линии бикини ушить полностью все мышцы передней брюшной стенки (зачастую это делается эндоскопически, через разрез в пупке, и этого потом не видно), восстановить хороший контур передней брюшной стенки, получить плоский живот без каких-то видимых рубцов.
Это оптимальная ситуация. Но все же это редкость, когда состояние покровных тканей настолько хорошее, что нам нужно бороться только с диастазом.
Если же это сочетается с наличием избытков кожи, с избытком жировой клетчатки, провисанием покровных тканей, то нет никакого смысла делать эндоскопическую пластику.
Мы в таких случаях делаем полноценную абдоминопластику. Доступ по линии бикини, через который мы можем полностью мобилизовать все ткани передней брюшной стенки, по той или иной методике провести восстановление мышечного каркаса передней брюшной стенки, а дальше удалить избытки вялой кожи и жировой клетчатки, которые сформированы, с хорошим контуром в результате.
Мария Матсон: Женщинам говорят «вы просто неправильные упражнения делаете, диастаз можно поправить, ходите в зал побольше». Это миф или реальность?
Антон Захаров: Если диастаз есть, никакими упражнениями, даже если в зале заниматься 24 часа в сутки семь дней в неделю, его устранить невозможно.
Будут накачиваться прямые мышцы живота. Они будут стоять в неправильном куполообразном положении. Они будут усиливаться и накачиваться, но они от этого вместе опять не срастутся. Дефицит соединения в зоне белой линии не будет устранен. Будет накаченный круглый живот, но плоским он уже не будет.
К сожалению, никакого варианта решить эту ситуацию не хирургическим путем не существует, если это истинный диастаз. Если мы говорим, что диастаза нет, но есть расслабление передней брюшной стенки после беременности, то с восстановлением ее тонуса все придет в норму. Но это если каркасная функция белой линии и соединение прямых мышц сохранено полностью. Так тоже бывает.
Это генетически детерминировано. Это зависит от характера соединительной ткани у конкретного человека, от ее прочности, от объема прироста брюшной полости в ходе беременности, от разных гормональных изменений и очень разных факторов. Мы судим по результату. Если диастаз есть, то только операция. Всё.